Расширение возможностей поэтического языка заключается не только в области углубления сложности семантических связей, расщепления слова или деформации привычной коммуникативной структуры, но и в расширении проговариваемого посредством этого языка опыта. Последние годы все больше возникает именно инклюзивных коллективных поэтических проектов, призванных подчеркнуть как эту способность поэзии, так и дать возможность сказать о том, о чем до этого не говорилось, и о тех, чье слово теряется в информационном шуме. Такими, к примеру, стали проект «Идущий человек» на фестивале «InВерсия: реактивность и резистентность» в 2020 году («Идущий человек. Истории людей с онкологическим диагнозом, рассказанные поэтами». InВерсия-2020 // YouTube. URL: https://www.youtube.com/watch?v=IHj11EauLho), «в котором поэты собрали чужой, предельно сложный и деликатный опыт и выступили голосом для людей с онкологическим диагнозом», и проект Центра Вознесенского «Одной крови» с готовящейся всемирной антологией стихов о ВИЧ/СПИДе (См.: Как же мы можем умирать одинаково? Стихи о СПИДе в переводе Дмитрия Кузьмина // Colta. URL: https://www.colta.ru/articles/literature/26301-stihi-spid-perevod-dmitriy-kuzmin).
В этом контексте обнаруживается важность таких изданий, как антология «Я-тишина», посвященная осмыслению слепоглухоты. Заявленные в проекте «инклюзия, равенство и толерантность» реализуются не только в тематизации, но и в авторском составе сборника, в котором со своими текстами выступают как слепоглухие, так и зрячеслышащие авторы.
Что касается неких пересечений внутри сборника, то один из доминантных аспектов практически всех текстов в нем — тактильная образность, в которой слова будто бы прорываются не к визуальности, а к телесному, к касанию:
отдай глаза
голодному сиянию
мир ослеплен
ищи любовь на ощупь
она как утешение уставшим верить переливам звука
переломам света —
бесшумна и темна
(Владимир Лукичёв)
Кончики пальцев чувствуют мелкую бисеринку, тонкие детали статуэтки, низкие по выпуклости точки Брайля. Могут заметить дырочку на рукаве кофты, мельком «увидеть» конфету, тихо положенную на стол.
Пальцы творят всё, что нужно их обладателю: вышивают на ткани цветочки из бисеринок, вяжут узоры на спицах или крючком, лепят из глины композиции, читают книгу, сообщения на дисплее… Чувствуют пыль, плетут косы разных видов, «смотрят» рельефные картины… И много чего еще.
(Алёна Капустьян)
В процитированных текстах видно это нарушение работы «образа», который вместо зрительного воспроизводит тактильное впечатление, как бы подрывая привычные конвенции поэтического языка. Такая пересборка мотивов зрения строится на концепте «видеть наощупь», пронизывающем поэтическую речь сборника. Каждый автор и авторка в той или иной степени обращается к этому концептуальному слою, проверяя на прочность возможности такого способа приобщения к опыту Другого:
видишь наощупь) — не санаторий
скоросказы животных в скобках
не узнают себя в зеркале нас поступательно много
талька дня с мачт в сапогах в иридостане
лишайник кормится фазами неузнавания водо
-воротов стая литейная мерзлота
(Серго Муштатов
Томаш Пежхала)
Представляется, что именно через тактильность письма возникает равенство авторов между собой, когда возникает сопричастие на кончиках пальцев, которыми набирается текст на клавиатуре, ведется общение слепоглухих людей и познаются детали мира:
когда я лишился света и звука
там не было слов
и не было мира вокруг
один лишь я во тьме и безмолвии
сидел, утратив слова
когда моих пальцев коснулись твои
там родилась речь
слова излучали свет, призывая напев возвратиться
когда я начал общаться с тобой на кончиках пальцев
там вселенная новая родилась
я заново мир обнаружил вокруг себя
в общении — вся моя жизнь
жизнь моя — неотделима от слов
слов, ткущихся во вселенной на кончиках пальцев
(Сатоси Фукусима. Перевела с японского языка Лена Байбикова)
Тактильное слово в процитированном тексте развивает движение поэзии в сторону от визуальных образов к телесности письма. Еще в середине прошлого века Жиль Делез обращается к шизофреническому языку, где знак — «это по-прежнему знак, но знак, который сливается с действием или страстью тела» (Цит. по: Ильин И.П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. Москва: Интрада, 1996. – С. 102.). Тут же сам знак возможен только в его телесном восприятии.
Тексты о глухоте и слепоглухоте проблематизируют языковую и поэтическую способность субъекта, вырывая читателя из привычных рамок и снова ставя вопрос «Что есть язык?». Недаром книга англоязычного слабослышащего поэта Ильи Каминского «Deaf Republiс» («Республика глухих»), тексты из которой опубликованы в антологии, стала одной из лучших книг 2019 года по версии множества престижных изданий (Издания, включившие книгу Каминского в список лучших книг 2019 года: NPR, The Washington Post, The New York Times Book Review, Times Literary Supplement, Publishers Weekly, Financial Times, The Guardian, Irish Times, Library Journal, The Daily Telegraph, New Statesman, Slate, Vanity Fair, Lithub, Huffington Post, The New York Public Library, The American Library Association):
Шесть слов,
Боже:
Отойди. Освободи
от песни
мой язык.
(Илья Каминский. Перевели с английского языка Татьяна Ретивова и Илья Каминский)
Говорить о разнице традиций и поэтик 124 авторов и авторок из 20 стран, чьи тексты включены в антологию, представляется бессмысленным, как и говорить о конвенциональности или неконвенциональности их подходов. Кажется, что в этом плане антология делает еще один шаг в сторону современного понимания искусства, как постоянно проблематизирующего свои основания и свои задачи, где производство «нового» встречается с критикой капиталистического производства инноваций и на первое место выходит сборка идентичностей, а не машина культурного потребления.
В этом плане речь слепоглухих авторов и тексты о слепоглухоте открывают иные способы взаимодействия поэзии с действительностью, раздвигая рамки понимания, что такое поэзия и для чего она нужна в ХХI веке:
Можно ли вообще выбирать, что лучше: видеть или не видеть или не видеть и — видеть? Слышать и не слышать или не слышать и — слышать? Время признать, что на просторах поэзии все мы одинаково не слышим и не видим. И только тогда нам везет — на ощупь отыскать этих путешественников в трактире, маленьких птичек на блестящем фоне плюща, потому что, как писал Витгенштейн, то, что мы называем смыслом, находится не в нем [мире], а вне его.
(Анна Грувер. Перевела с украинского языка Ксения Чикунова)
Рецензия на антологию текстов о слепоглухоте «Я-тишина»
Опубликовано: POETICA, № 1, 2022