По воспоминаниям моей мамы,
Клавдии Петровны Захаровой
Когда началась война, мне было 5 лет. Мы жили в Поволжье. Мои отец и мать работали в колхозе от зари до зари. Семья была большая — четверо маленьких детей, трое старших и старая слепая няня Марья, которую мама упросила отца взять в дом из милосердия. Самый старший брат Павел ушел на фронт.
Во время войны и много лет после люди жили впроголодь. В пищу мы употребляли всевозможную траву: конский щавель, крапиву, лебеду, ботву от овощей. Собирали семена лебеды, мололи на ручных мельницах и пекли, с добавлением десятой части муки, лепешки. Они трескались, были черными и очень невкусными, горькими. Помню, мама нам раздавала по лепешке и по полкружки молока. Сестры все съедали, а я не могла проглотить и кусочка этого хлеба, выпивала только молоко, за что, бывало, мне попадало от матери.
Каждый день мы с няней Марьей ходили на луг за конским щавелем. Притаскивали по три мешка. Листья сушили и перетирали в муку, потом тоже пекли лепешки, они были вкуснее, чем из лебеды. Еще щавель жарили и варили. Варили и суп из крапивы. Спасала нас наша корова Люська. Мы ее любили и берегли, самая лучшая трава доставалась именно ей.
Из военного времени мне запомнилась одна история, связанная с 13-летним братом Василием. У него были настоящие чугунные коньки, которые привез и подарил ему брат Павел. У остальных деревенских детей они были деревянные. Вася очень любил кататься на коньках, берег и гордился ими.
Был конец октября 1942 года. В это время по селу гуляли без дела призывники, которые вот-вот должны были отправиться в армию и сразу же на фронт. И вот несколько парней-призывников пристали к Васе, начали отбирать коньки, но он не хотел отдавать их и рванул прочь, повесив связанные между собой коньки на шею. Он побежал на речку, где всегда катались дети, и убежал в дальний ее конец, где лед еще не схватился и были полыньи.
Неделю искали Васю по близлежащим деревням, думали, может, ушел к кому-то из родни. Потом узнали — наши соседи видели, как призывники погнались за Васей в сторону речки и вернулись обратно без него, — но молчали, потому что боялись. Их младший сын в итоге не выдержал и рассказал нашему отцу.
Поехали искать Васю на лодках, вытащили багром. Перед глазами стоит картина, как его, обледенелого, привезли и положили на лавку в доме, суровое пальто, которое шила мама, одна варежка… Как плакали мы, никто не опишет…
В это время в нашем селе из Казани проездом был врач, и его пригласили осмотреть нашего Васю. Врач сказал, что даже если бы его вытащили из воды сразу, то не спасли бы, так как мальчик умер от разрыва сердца, когда бежал и внезапно упал в полынью.
Похоронили брата на ноябрьские праздники. А те парни уже были на войне, и кто знает, вернулись ли они оттуда…