Короткий зимний день из-за разбушевавшейся метели быстро превратился в мглистый и мутный вечер, так что в четыре часа пополудни в доме стало сумеречно и пришлось зажигать свет. Екатерина прошлась по комнатам, щелкая выключателями. Дом осветился ярким электрическим светом. Теперь хозяйка могла ходить, не натыкаясь на предметы, хотя на память знала, где что находится. Но память памятью, а глаза — глазами. Вот они-то и подкачали, перестали служить Екатерине на все сто процентов. От прежних ста осталось, может, процента 2–3, да и то если смотреть в одну точку. Кроме того, у женщины пропал слух. Она не слышит ни завывания ветра, ни речей мужа, детей и внуков. В голове постоянный звон, будто кузнечики звенят — да непонятный шум, напоминающий шум леса, в котором гуляет ветер, или речных волн при большом волнении. Услышать окружающий мир ей не помогает никакой слуховой аппарат. Вот и сейчас Екатерина не услышала завывания метели, бьющего в стекла окон ветра. Лишь выйдя во двор, ощутила сильные порывы и падающий снег, который в одно мгновение облепил ее с ног до головы. Женщина стала походить на Снежную бабу. Быстро набрав охапку дров, Екатерина вернулась в дом.
— Погулять сегодня не придется, — произнесла она вслух.
Ежедневно при благоприятной погоде она совершала прогулки. Они отменялись только в сильные морозы, дожди и вот такие метельные дни. Прогулки помогали ей сохранять подвижность суставов и придавали бодрости.
— Ну что ж, попью чайку и засяду за свои тетради, — проговорила Екатерина.
Подбросив дров в печку, она налила в любимую кружку чаю, положила брусничное варенье и пошла в «творческую» комнатку. Там она уселась на удобный мягкий стул перед письменным столом, включила настольную лампу и пододвинула общую тетрадь и черный фломастер. В доме Екатерина была одна. Муж ушел к сыну. Они уже давно остались вдвоем. Все их дети жили с семьями. Два сына и младшая дочь — в этом же поселке, а старшая — в райцентре. Екатерина отпила из кружки и задумалась. С чего начать описание своей жизни?.. Внуки просят рассказать, как жили люди после войны, о ее матери, о годах детства, юности, о том, как она познакомилась с мужем, то есть, с их дедушкой. Екатерина все отговаривалась от их просьбы. Но внуки не отставали. Наверное, надо все-таки написать воспоминания о прожитых годах, пусть знают внуки, а потом узнают и правнуки, как их предки преодолевали трудности, как радовались даже небольшим удачам, как ценили и берегли счастье.
Екатерина взяла фломастер и начала выводить крупными буквами строку за строкой. Воспоминания обступили ее.
Фломастер выпал из онемевших пальцев. Женщина уставилась в мутное окно. И вдруг по ее щекам полились слезы. Сколько лет прошло, а она проливает горючие слезы в такие зимние ненастные и метельные дни. Прошедшие десятилетия не смогли окончательно заглушить боль самых печальных дней…
— Может, если я напишу обо всем пережитом, мне станет легче, — подумала Екатерина и снова взялась за фломастер.
Она писала черным фломастером, потому что различала только белое и черное. И черные строки не наезжали друг на дружку.
Милая мамочка, только ты могла бы меня понять до конца, только ты могла бы помочь в моих бедах, но тебя так давно нет рядом со мной.
Екатерина вывела первые строки. Не останавливаясь, она продолжала писать страницу за страницей.
Милая мамочка, только ты могла бы почувствовать материнским сердцем мое отчаяние, мое горе, мою боль. Но тебя нет со мной рядом, ты рано оставила меня. Я без тебя повзрослела, без тебя вышла замуж, без твоей бабушкиной ласки вырастила детей, без тебя радуюсь внукам. А как я хотела, чтобы ты была рядом со мной в день свадьбы, в дни рождения детей. Но ты не дожила до моих счастливых дней, а также и до дней моего отчаяния.
Наверное, там, на небесах, знали, что ты рано оставишь земной мир. Поэтому мы были неразлучны до самого твоего ухода. Я повсюду ходила за тобой. Ты в огород — и я в огород, на грядки. Ты в лес за ягодами или грибами — и я с маленьким ведерком или лукошком с тобой. А когда подросла, то и на ферму с тобой — за телятами ухаживать или коров доить. К десяти годам, благодаря тебе, я умела шить, вязать и готовить. Твои старшие дочери выросли, вышли замуж, и мы с тобой жили одни. Твой первый муж погиб на фронте, а мой отец подло обманул тебя и меня, уехал сначала в Томск, а потом в далекий южный город. Ты долго мне о нем не рассказывала. А когда я узнала о его поступке, возненавидела его, а тебя еще крепче полюбила.
Мой отец с семьей был сослан на поселение из Калмыкии. Его родители воспитывали пятерых детей: четырех сыновей и дочь. Родители умерли от какой-то болезни, и дети остались сиротами. Старший сын к тому времени уже не жил с семьей. Двоих младших братьев мой отец определил в детский дом, а сестра уехала в Томск. Отец остался в деревне один, работал в колхозе. Он пытался ухаживать за деревенскими девушками. Звал нескольких замуж, но девушки не соглашались стать его женами, считая, что он не сможет содержать семью. Потерпев неудачу в сватовстве, отец обратил внимание на молодых женщин-вдов. Особое внимание он обратил на тебя, моя мамочка. Судя по твоему рассказу, ты долгое время не отвечала на его ухаживания, отвергала его предложения. Однако, в конце концов, поддалась на его уговоры и советы деревенских женщин, оставшихся после войны вдовами. «Что ты, Оля, теряешь, подумай, ведь в доме появится мужик, он сможет всю тяжелую работу по хозяйству на себя взять!» Мой отец был намного младше тебя, мама, поэтому ты и боялась этой разницы в годах. Об этом препятствии ты и говорила моему отцу, но он убеждал тебя, что разница в возрасте для него не имеет значения, что он любит тебя, что это самое главное. И ты поверила.
Когда мне исполнилось 11 месяцев, отец заблудился в тайге. Чтобы осмотреться и определить, в каком направлении нужно идти к деревне, он влез на сосну. На ту беду вблизи проходили охотники. Они увидели шевелящуюся точку на вершине кедра, подумали, что белка или другой пушной зверек добывает орешки, и выстрелили… Отец получил ранение в живот. Охотники доставили его в районную больницу, отца спасли. Но он, вернувшись домой, сказал, что рана не заживает, что врачи настаивают на еще одной операции, которую могут провести только в Томске. Ты, мамочка, поверила ему и пожалела, не зная, что он получил от старшего брата письмо. Тот советовал отцу бросить жену-старуху и уехать из сибирской глухомани. Вот отец и сочинил сказку о незаживающей ране. Чтобы отправить мужа в Томск, ты продала корову и все вырученные деньги отдала ему. А он, приехав в Томск, заявил в милиции о краже документов. Через некоторое время отец получил новый паспорт, с другой датой рождения — и вместе с сестрой уехал из Томска.
Екатерина перестала писать. Пальцы у нее занемели, и заболела спина. Она встала из-за стола и вышла на кухню. Почувствовала, что по полу прошли колебания воздуха от отворяемой уличной двери. Екатерина повернулась к входу и увидела мужа. Он появился в открытой двери, похожий на сугроб.
Отряхнув у порога снег, Алексей разделся, снял валенки и подошел к жене.
— Ну что, ужинать будем, — сказала Екатерина.
Алексей утвердительно кивнул. Вскоре супруги сидели за обеденным столом друг против друга. Стол украшали тарелки с солеными грибами, тушеной с мясом картошкой; стояли миска с брусникой, вазочка с вареньем из садовой клубники, тарелка с пирогами… Екатерина расспрашивала мужа о делах сына. Он крупными буквами коротко писал ответы на чистом листе тетради. Покончив с ужином и попив чаю, Алексей включил телевизор. А жена удалилась в творческую комнату, чтобы дописать историю своей жизни.
Екатерина устроилась у письменного стола, зажгла настольную лампу, пододвинула ее поближе к тетради, так, чтобы свет падал прямо на тетрадный лист. Взяв в руку фломастер, она задумалась. Прошло несколько минут, прежде чем женщина покачала головой, как бы отгоняя нахлынувшие воспоминания. Но они обволокли все ее существо. Этому способствовало и завывание метели, и тишина, окутавшая Екатерину. Перед ее мысленным взором, как кадры фильма, возникали картинки из детских и школьных лет, а затем и промелькнувшей молодости. Екатерина наклонилась над тетрадкой и начала выводить крупные буквы своей жизненной истории.
…В деревне, где Катюша жила с мамой, не было школы, а в соседней, за четыре километра, — только начальная. В семь лет девочка отправилась в первый класс. Она очень хотела учиться и полюбила школьные уроки, хотя нужно было рано вставать, чтобы пройти четыре километра и не опоздать к первому звонку. Потом они с мамой переехали в другую деревню, где семьями жили старшие дочери. Но и на новом месте школы не было. Теперь девочка училась за пять километров. Но она не боялась ни темноты раннего зимнего утра, ни морозов, ни дождливой погоды осенью и весной. Девочка редко пропускала уроки. Дома оставалась, лишь когда зимние морозы доходили до 25–30 градусов — или когда ее не пускала болезнь.
В четвертом классе Катюша заболела корью. Возвращаясь из школы, она почувствовала сильный жар, еле-еле доплелась до дому, открыла дверь и свалилась без сознания. Больницы в деревне не было. Девочка проболела несколько недель. Мама лечила ее дома. Когда Катюша очнулась, то обнаружила, что все ее тело покрыто сыпью. После выздоровления выяснилось, что у девочки упало зрение и ослабел слух.
В пятый класс она отправилась в деревню, которая располагалась за десять километров от дома — там находилась неполная средняя школа. При школе был создан интернат. И ученики из дальних сел и деревень могли в нем жить в течение учебного года. Каждую субботу школьники из интерната расходились и разъезжались по домам. Иногда за ними присылали подводы, зимой — лошадей, запряженных в сани, а весной и осенью, до снега — в телеги. Катюша с нетерпением ждала суббот, чтобы снова оказаться дома и обнять мамочку. Никакие погодные неурядицы не могли ее оставить по субботам в интернате. Она — если не присылали подвод или не успевала занять на них место — все равно шла домой, вернее, бежала. Зимой она была одета в ватную телогрейку и валенки, ранней весной и промозглой осенью — в лучшем случае, в резиновые сапожки да тонкую курточку. На более удобную и теплую одежду у мамы не хватало денег. Зимой Катюша прибегала домой, промерзшая до костей, а ранней весной и слякотной осенью еще и с промокшими ногами. Мама ее отогревала, кормила домашними пирогами, блинчиками, отпаивала теплым молоком…
Летом школьники, как правило, работали на колхозных полях, помогая родителям и отрабатывая обязательную трудовую практику. Катюша помогала маме-доярке на ферме. К четырнадцати годам девочка вполне могла заменять ее на дойке коров. В летнюю сенокосную пору это случалось часто. Утреннюю дойку делала мама, а дневную — Катюша. А мама шла на сенокосную деляну, чтобы добыть сена для своей коровы. Когда оно подсыхало, мать и дочь сгребали его и сметывали в стожки. Катюша поднималась на стожок и утаптывала, принимая очередную охапку сена на вилах. Ни с чем не сравнимый аромат свежего сена веселил девочку, поднимал настроение, придавал ощущение счастья.
Она и была счастливой, потому что целыми днями и ночами не расставалась с мамой. Учебный год для сельских учеников 5–8 классов начинался не с 1 сентября. Школьники, конечно, собирались в этот день в школе, но ненадолго. Потом они разъезжались по колхозам на уборку картофеля и других корнеплодов. А учиться начинали со второй половины месяца, а то и позже.
В 8 классе Катюши ощутила, как уходит детство и приходит отрочество. Она стала думать о будущей жизни, о выборе профессии. Полгода пролетело быстро. Зимой мама заболела. Врачи в районной больнице ничего страшного не нашли. Однако маме становилось все хуже. Когда болезнь все-таки обнаружили, она оказалась неизлечимой… К весне мама умерла, оставив дочку сиротой. Как смогла девочка пережить утрату и вернуться к занятиям в школе, какие силы ей помогли сохранить здравый разум? — это осталось необъяснимым и для самой Катюши. Но 8-й класс она закончила и уехала в Томск, где поступила в кулинарное училище. Через два года она стала хлебопеком и устроилась на хлебокомбинат.
Но судьбу не обманешь, не обойдешь и не объедешь.
Екатерина разжала онемевшие пальцы. Фломастер упал на тетрадь. По рукам и шее побежали мурашки. В комнате было тепло от горячего бока печки. Ноги Екатерины, обутые в теплые домашние туфли из меха, лежали на низкой скамеечке. Ветер по-прежнему завывал на разные лады, но Екатерина его не слышала. Ее слух не воспринимал ни свиста, ни рева бушующего за окном ветра. Хотя он швырял потоки снега в стекла, как будто хотел, чтобы на него обратили внимание. Но Екатерине было тепло и уютно в ее комнате под пушистым пуховым платком и в меховых домашних туфлях.
Подошел муж и взял жену за руку. Погладив ей ладони, он взял фломастер и написал, что пора спать, уже поздно. Екатерина поднялась и, выключив настольную лампу и общий свет, пошла вслед за мужем в соседнюю комнату, где стояла широкая кровать.
В конце сентября исполнилось 45 лет их совместной жизни. А кажется, только недавно она, молодая 22-летняя девушка, приехала в село Плотниково в гости к двоюродной сестре и познакомилась с Алексеем, который… тоже приехал в гости к двоюродной сестре аж из Краснодарского края. Да так и остался в Плотниково. Несколько лет молодые прожили там. Потом семья переехала в северный район области и занялась фермерством. Вскоре произошло удивительное событие. Отыскался отец Екатерины. Оказывается, он вернулся в Сибирь. Отец предложил помощь в ведении фермерского хозяйства. Алексей ее принял. Поначалу дела на ферме шли успешно. Но потом из-за кризиса производимую продукцию стало некуда сбывать. И семья, распродав технику, переехала в поселок Сулзат.
У Екатерины стало быстро падать зрение и ослабевать слух. Лечение не давало результатов. Медики заключили, что болезнь неизлечима и будет прогрессировать. Екатерина впала в отчаяние, не понимая, чем она сможет заниматься, как жить дальше… Алексей, как мог, утешал жену. Но Екатерина вбила в голову, что она для мужа — словно тяжелый чемодан, который тяжело нести, но выбросить невозможно.
Близкие старались помочь всеми силами и средствами. Племянница предложила Екатерине записывать обо всем пережитом, увиденном, о событиях в ее жизни и жизни других людей. Так, с легкой руки племянницы, Екатерина занялась сочинительством. Ее рассказы, небольшие повести и стихи далеки от совершенства, им далеко до настоящих литературных произведений, но они интересны по замыслу, а главное, Екатерина нашла занятие, которое помогает справляться с бедой…
Сулзат очень понравился Екатерине. Она посвятила ему много своих сочинений.
За окном продолжала бесчинствовать метель. Алексей и Екатерина улеглись в теплую постель, укрылись одеялом и, прижавшись друг к другу, уснули под песню ветра и метели.
Утро их встретит белизной природы, ярким зимним солнцем, северным крепким морозом. Екатерине снилась зимняя дорога, по которой она шла вместе с Алексеем, и им навстречу бежали дети и внуки…