Давно это было. Я была еще мала, слышала и ходила лучше. И папа был жив. И зимы были настоящие, морозные, снежные, долгие. Однажды приехала я из школы на праздник 8 Марта. Надо сказать, праздники я очень не любила, для меня они означали скучное сидение дома. И на этот раз ничего интересного меня не ждало. Вдруг появился папа: «Хочешь со мной в поход?». Я подпрыгнула: «Конечно, хочу!».
Папа отправился спорить с мамой. Охваченная радостью, я не вслушивалась в их разговор. В итоге, папа вышел победителем. Едем!
И вот мы мчимся в вагоне электрички. Папины товарищи шутят, смеются. Один называет себя людоедом. Я не верю: «Кого ты съел?» — «Тебя съем!» — обещает он и показывает страшные зубы. — «Ну что ты ребенка пугаешь?» — вступается девушка. «Ничего я не боюсь!» — смеюсь я.
Поезд несется через заснеженные поля. Сумерки создают уют и легкую таинственность.
Приехали. В темноте идем по снегу. Папа держит меня за руку, в другой руке у него лыжи, за спиной рюкзак. Я чувствую себя в безопасности.
В большом деревенском доме живут старик со старухой. Их дети разъехались. В комнатах пустынно и тоскливо. Хозяева приветливо встречают лыжников. Дом мгновенно наполняется молодым смехом, суетой, беспорядком.
После ужина меня отправляют спать. Моя кроватка — самая изящная и опрятная. Постель пахнет травами и чем-то простым, русским. Папа целует меня, я мягко проваливаюсь в счастливый сон.
Утро. Солнце пляшет по избе. Девушка, которой поручено заботиться обо мне, помогает одеться, выводит на улицу. Пытается поставить меня на лыжи, но ножки разъезжаются, и я чуть не падаю.
Испугавшись и не слушая моих просьб попробовать еще раз, девушка решительно убирает лыжи и, поставив меня на ноги, прогуливается со мной по тропинке. Я расстроена, чуть не плачу. Спрашиваю: «Где папа?». Хочу пожаловаться ему на свою вредную помощницу. А она показывает вверх.
Там, высоко-высоко, на фоне смеющегося голубого неба, я увидела черную точку. Точка снижалась по наклонной и превратилась в красивую сильную птицу, бьющую крыльями в свободном полете. Все зачарованно следили за движением этой птицы. Она все снижалась и вот стала человеком на лыжах — моим папой. Он приземлился, легко сев в снег. Все кинулись к нему. Сияя счастьем, стоя во весь рост, он поднял меня на руки, подбросил, поймал, и я на мгновение ощутила радость полета.
Счастливые, мы шли к дому. Моя обида испарилась, и я даже не сказала о ней папе. Просто спокойно и легко поняла, что не смогу так прекрасно бегать на лыжах, мне далеко до этих сильных, красивых молодых людей, но одно пребывание среди них наполняет душу теплом и покоем, дает силу и отвагу жить дальше.