*
Боялась глубоких ям. Часто натыкалась на них — открытые, без защитных решёток — и заглядывала туда, в непроглядную тьму…
Это — страшно…
Однажды резвилась с троюродным братом на полянке ярко-зелёной травы — неподалёку от окон нашей с мамой квартиры. Вокруг было тихо и безлюдно. Только вблизи тихонько шумел лес: деревья покачивались от порывов ветра, касаясь кронами друг друга.
Я предложила поиграть: кто первым добежит до трубы, едва виднеющейся из-за угла нашего дома, тот победит. Саша охотно принял вызов и, не дожидаясь моей команды «старт», побежал. Я бросилась за ним.
Подбегая к железным трубам (по ним, наверное, текла вода в дом), зачем-то оглянулась назад: за нами мчалась, сверкая чёрными глазами, разъяренная большая собака. Я криком предупредила Сашу и запрыгнула на большой камень, чтобы перемахнуть через трубы. Перелезая и прыгая с трубы на трубу, с камня на камень, мы наконец оказались на земле с другой стороны — и побежали сломя голову.
И тут я в ужасе увидела приближающуюся чёрную яму, которую нередко видела… Не было времени для изучения ситуации или обхода ямы. Поборов страх, перепрыгнула через нее, и с облегчением продолжила бежать.
Мы добрались до детской площадки, забрались по горке наверх, надеясь, что собака нас не достанет.
А собака как сквозь землю провалилась — её не было видно…
*
Замерев на месте посреди сеней, сосредоточенно рассматривала советские высокие резиновые сапоги цвета воронова крыла. Они казались зловещими и загадочными: в них скрывалось нечто магическое… «Если их надеть ночью, то они понесут меня в лес и покажут фантастическое» — размышляла я. Заглянула в сапоги: в каждом чёрная глубина, внушающая страх и нежелание сунуть ногу в неё…
Вошёл двоюродный брат, точнее дядя: бабушка в юности удочерила его мать, свою младшую сестру, после смерти их общей мамы, и мы привыкли так называть её детей. С улыбкой показал мне красных червей, ползающих по дну маленького ящичка: я сразу поняла намек — он звал меня на рыбалку.
Бабушка засуетилась: намазала кремом от комаров мои руки, лоб, щеки, шею, волосы, ноги, дала пакет пирожков с яйцом и луком, чищенными грецкими орехами, привезенными из Узбекистана, белым хлебом для рыбок и бутылкой воды.
Мы неспеша шли, шутливо толкая плечами друг друга, пытаясь повалить в гущу высоких пышных трав.
Придя на наше маленькое озеро, уселись, закинули удочку и наблюдали за поплавком.
Мне надоело смирно сидеть, я встала, вертела головой во все стороны в поисках чего-то интересного и привлекательного. Моя привычка постоянно оглядываться — чтобы найти, что можно поизучать, сассоциировать. Ничего не найдя, стала прыгать по траве, кружиться, не обращая внимание на отчаянные знаки Саши утихнуть на время, чтобы не распугать рыбу. Развеселившись, не смогла остановиться, съехала ногами с крутого берега в воду.
Саша, бросив удочку, схватил меня за руку и вытащил. А удочка уползла и свалилась в озеро.
Стали думать, как её достать, чтобы избежать наказания от дедушки.
За нашими спинами был лес: сосны, берёзы, дуб, ольха, тополь. Я пошла туда, надеясь на подсказку леса. Найдя, принесла на берег длинную ветку. Саша попробовал ею повозить по воде, потолкать спокойно плавающую удочку ближе к берегу. Получилось, но ему всё равно пришлось зайти в ледяную воду по колено, чтобы её вытащить.
К вечеру вернулись на дачу с ведром, где было несколько карасиков.
На мангале с треском разгорался огонь: значит, дедушка собирался пожарить шашлыки…